В тяжелые времена наше утешение - литература, кино и музыка. Рассказываю о произведениях, важных для размышлений о происходящем.
Джордж Оруэлл, «1984».
Роман-антиутопия про тоталитарное общество, которую в эти дни не цитировал только ленивый; комментариев здесь особых не нужно - цитаты говорят сами за себя. Несмотря на очевидную художественную силу текста, местами читать непросто, и порой кажется непонятным стремление автора повторять по десять раз уже сказанное. Проза черно-белая, с минимумом полутонов.
Однако когда приходят черно-белые времена, открывается логика этих повторений, красота обесцвеченности, и авторский замысел становится выпуклым и ясным.
1984 отчасти похожа на План эвакуации при пожаре - ненужная вроде бы вещь, пока не начнётся пожар. А вот когда он начинается, Оруэлл предлагает читателю зелёную табличку Выход, и напоминает - друзья, дважды два всегда равняется четырём, что бы ни говорила по этому поводу Партия.
1984.
«Война — это мир, свобода — это рабство, незнание — сила.»
«Власть — не средство; она — цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть.»
«Иерархическое общество зиждется только на нищете и невежестве».
«Массы никогда не восстают сами по себе и никогда не восстают только потому, что они угнетены. Больше того, они даже не сознают, что угнетены, пока им не дали возможности сравнивать.»
«Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен».
«Если партия может запустить руку в прошлое и сказать о том или ином событии, что его никогда не было, — это пострашнее, чем пытка или смерть. Партия говорит, что Океания никогда не заключала союза с Евразией. Он, Уинстон Смит, знает, что Океания была в союзе с Евразией всего четыре года назад. Но где хранится это знание? Только в его уме, а он, так или иначе, скоро будет уничтожен. И если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой».
«— Сколько я показываю пальцев, Уинстон?
— Четыре.
— А если партия говорит, что их не четыре, а пять, — тогда сколько?..»